Если бы математика испытала такое же насилие
патриотической мысли, как история,
человечество до сих пор каталось бы на
телеге», — примерно так когда-то
высказывался об исторической науке поэт
Олжас Сулейменов. В самом деле, сказано же:
«Кто контролирует прошлое — контролирует
настоящее».
Может быть, потому голоса
профессиональных историков заглушили
политологи, имиджмейкеры, журналисты и
паркетно-кремлевские толкователи истории.
Они без конца находят в прошлом сенсационные
открытия и устраивают сражения с бронзовыми
памятниками, а еще хуже — историю власти
подстраивают под вертикаль власти нынешней.
— Открытиям профессиональных
историографов мешает начитанность, — сказала
в своем выступлении на международной
конференции «Национальные истории на
постсоветском пространстве» заместитель
главного редактора журнала «Родина» Татьяна
Филиппова. Конференция проходила в
подмосковном Виноградове. Здесь встретились
профессиональные историки из стран, которые
назывались прежде одинаково: «советские
социалистические республики». Встречу
устроили Московское бюро фонда Фридриха
Науманна в лице доктора Фалька Бомсдорфа и
известная своими пионерскими проектами
Ассоциация исследователей российского
общества (АИРО–ХХI). Это не первая подобная
конференция — уже 10 лет ученые этих двух
организаций заняты темой «Национальные
истории в советском и постсоветских
государствах».
— Мы снова обратились к известным
историкам и общественным деятелям разных
стран с вопросом о настоящих
взаимопредставлениях и условиях, в которых
создаются новые образы друг о друге.
Известно, что дискуссии вокруг истории
способны объединять или раскалывать
общество, — сказал, открывая нынешнюю
международную конференцию, руководитель
Международного совета АИРО—XXI Геннадий
Бордюгов. — Часто это сопровождается
мифологизацией или «национализацией»
массового исторического сознания. Если 10
лет назад ведущую роль в создании «своих»
картин прошлого играли национальные движения
и их лидеры, то сегодня роль в этом процессе
принадлежит в большинстве постсоветских
государств власти и политической элите.
Анализ и мониторинг состояния национальных
историй, а также их представления миру
сегодня остро необходимы.
…Постсоветские люди — есть в этом понятии
что-то от посттравматического синдрома.
Манипуляции сознанием отходят не так быстро,
как наркоз. Но начинаются новые манипуляции:
на смену коммунистической доктрине во многих
странах приходит этноцентризм, происходит
инструментализация прошлого. Что делать
ученым: втягиваться в «войны памяти», гасить
эти войны, создавать новую идентичность на
«счастливой истории» и только так, игнорируя
трагические события, воспитывать молодежь?
Как показали профессора из Украинской
академии наук Георгий Касьянов и
Белорусского государственного экономического
университета Олег Буховец, а также
культуролог из Молдавии Ирина Цвик, у
историков в повестке дня сложное, но крайне
важное задание: преодолев всеобщее
«воспаление этничности» ранних постсоветских
лет, постараться вписать уникальный опыт
каждого народа в культурно-историческое
многообразие постсоветского пространства и
мира в целом.
— В странах Балтии нет общей
идентичности, а потому мы можем и не найти
счастливого объединяющего прошлого, — об
этом говорили директор исследовательских
программ «Балтийского форума» Виктор Макаров
из Риги и профессор Вильнюсского
университета Нейрюс Шепетис. — Спор идет
через забор — происходит интерпретация
интерпретации фактов. В Латвии, к примеру,
крепнет мнение, что Россия возвращается к
сталинизму, здесь активно обсуждают цитаты
из учебных пособий, созданных под редакцией
А. Данилова, А. Уткина и А. Филиппова.
Это, по мнению историков, создает
дополнительную внутреннюю проблему: нет
спора в установлении исторических фактов, но
есть серьезная проблема в их восприятии.
Латыши с болью вспоминают такие даты, как
день оккупации и дни массовой депортации,
считают 18 ноября (день создания Латвийской
Республики) своим праздником. Русскоязычные
латвийцы к этим датам относятся с
прохладцей, зато горячо и эмоционально
отмечают 9 Мая. Это болезненно для обеих
сторон, потому что обе эти интерпретации
долгое время «завязывались политиками».
Возникла усталость общества от разыгрывания
этнической карты в политике. Неграждан
становится все меньше, но расхождение
траекторий остается и подпитывается обидами:
история не расширена и не дотолкована таким
образом, чтобы никто не чувствовал
дискомфорта. Историческая рефлексия,
естественная для открытого и зрелого
общества, — нежелательная роскошь, пока
исторические водоразделы совпадают с
этнополитическими. Но как можно дотолковать
историю, если те, кто может ее дотолковать,
имеют собственное толкование? Автор ряда
учебников по истории и владелец эстонского
издательства «Арго» Андрес Адамсон
сформулировал эту проблему так:
— Для России успех — это победа в войне.
У нас другой взгляд: если, победив,
освободили — почему не ушли, а не ушли —
значит, захватили. Это знание снять у
эстонца можно только вместе с головой.
…Когда-то Европа не прощала Франции
Наполеона. Но Франция от Наполеона отреклась
— и все наладилось: виноват Наполеон, а не
Франция.
— Народы вправе ждать друг от друга
понимания и уважения к различиям их
национальных памятей, — утверждали на
конференции члены правления Международного
общества «Мемориал» Александр Даниэль и
Арсений Рогинский. — События 1944 года,
когда Красная армия вышибла немцев из Литвы,
Эстонии и большей части Латвии, — это
победа. Но для эстонцев, литовцев и латышей
военные победы советских солдат означали еще
и возвращение их стран в состав СССР —
государство, которое в 1940 году лишило их
национальной независимости. Означало
возвращение режима, который всего за 11
месяцев, с июля 1940-го по июнь 1941-го,
успел зарекомендовать себя многочисленными
политическими арестами и приговорами,
высылкой десятков тысяч человек в Сибирь и
Казахстан, бессудными казнями заключенных в
первые дни войны. А после «освобождения»
осенью 44-го — насильственной
коллективизацией, новыми арестами и
массовыми депортациями.
Что же делать? По мнению Даниэля,
нисколько не поступаясь законной гордостью
за военные успехи Красной армии, граждане
России должны знать и понимать, что, кроме
освобождения от нацизма, принесли эти успехи
народам Балтии. А народы Балтии, в свою
очередь, помня о своей трагической истории,
должны помнить и понимать, что означает для
России — да и для всего человечества —
память о великой борьбе народов с нацизмом.
Не для того нужен диалог, чтобы переубедить,
а чтобы понять друг друга. На понятиях
«народ-жертва, народ-палач» ничего не
построишь. Уровень потерь становится порой
национальным капиталом. Расхожей монетой
стало слово «геноцид». Такие крайние оценки
несут в себе часть исторический правды. Но
частичная правда опасна — ее могут принять
за истину. Нет исторической и тем более
наследственной вины. Гражданская
ответственность за прошлое — с этим понятием
жить можно, должно и полезно.
— Важно слышать взаимные резоны: одни и
те же люди в разных контекстах — и бандиты,
и герои, — сказал участник конференции,
политический обозреватель телекомпании
«ТВ-Центр», автор многих книг и
документальных фильмов Леонид Млечин. И
рассказал о том, как однажды редактор
поменял в его тексте всего одно слово —
вместо «отрезанный ломоть» вписал
«неотрезанный». Постсоветские люди
испытывают фантомные боли, Прибалтика,
Закавказье и Средняя Азия — все это еще в
сознании не отрезано, воспринимается как
часть собственной страны.
Кто мы — нынешние, «постсоветские люди»?
Чью историю пишут наши историки, рассеянные
по пространству независимых государств, —
народа, нации, этноса, государства, режима?
Как работают в этой области государственный
заказ и общественный интерес? На эти вопросы
отвечали историки и политики из стран Южного
Кавказа — профессор Эльдар Исмаилов и
президент фонда «Конкорд» Давид Шахназарян,
главный редактор журнала «Дружба народов»
Александр Эбаноидзе, а также ученые из стран
Центральной Азии: профессора Казахского
национального университета им. аль-Фараби
Жанат Кундакбаева и Российско-Таджикского
славянского университета Мунира Джамалова,
председатель наблюдательного совета
Европейского клуба Кыргызстана Валентин
Богатырев.
Что касается России, то многие коллеги
обратили внимание на то, что в ее
политическом и культурном пространстве
появилась мода на имперскость во внешних
проявлениях, в символике, стилистике. Она
отчетливо проявлялась в ряде СМИ, в
публицистике, в кинематографе, в
празднествах, в оформлении городского
ландшафта и т.д. Исток этой тенденции — в
позднеельцинском времени, когда власть стала
играть с темами патернализма и монархической
традиции.
Подводя итоги одного из круглых столов,
Татьяна Филиппова вспомнила слова идеолога
британских консерваторов Уильяма Хейга: «Я —
за патриотизм без фантазий».
— Вот так же, без фантазий, стоит
относиться и к задачам исторической науки и
исторического образования, — сказала она. —
Именно историки способны содействовать
созданию той «дорожной карты», которая
поможет современным государственным деятелям
не натыкаться на ухабы застарелых этнических
и национальных конфликтов и спокойно
заниматься своими делами — «без фантазий».