Опубликовано 17 октября 2008 г. в:
www.rian.ru; www.newsazerbaijan.ru; www.rian.com.ua и др.

 

Геннадий БОРДЮГОВ,
член Экспертного Совета РИА «Новости»,
Руководитель Международного Совета
Ассоциации исследователей российского общества (АИРО-XXI)

  

Не надо бояться прошлого

Нынешний президент России может завершить процесс реабилитации

                        Ровно месяц остаётся до того дня, когда исполнится 70 лет прекращения Большого террора. Российская власть коренным образом изменила своё отношение к этой трагедии ХХ века. Важное значение имело посещение В.В. Путиным в день памяти политрепрессированных Бутовского полигона НКВД. Большой резонанс получило решение Президента РФ Д.А. Медведева об увековечивании памяти А.И. Солженицына. Но и по сей день не реабилитированы все без исключения лица, осуждённые внесудебными чрезвычайными органами. Эти органы и их приговоры до сих пор не объявлены незаконными. Их решения до сегодняшнего дня обладают юридической силой. У политического руководства страны есть все основания, чтобы раз и навсегда закрыть страницу прошлого, которая вызывает «страдания памяти» миллионов соотечественников.

             17 ноября 1938 г. большевики прекратили проведение массовых репрессивных операций, начатых 5 августа 1937 года. Главной из них была «кулацкая», которая проводилась по приказу НКВД № 00447. Пятнадцать с половиной месяцев понадобилось власти для того, чтобы, наконец, запретить бессмысленные массовые аресты и депортации мнимых «врагов народа», ликвидировать тройки – внесудебные чрезвычайные органы, составлявшие центральное звено репрессивного института Большого террора. Аресты, как устанавливала ст. 127 Конституции, могли проводиться теперь только по решению суда или с санкции прокурора. Уголовные дела передавались обычным судам и Особому совещанию НКВД. Обширный перечень мер защищал арестованного от произвола следователей.

            Однако ни тогда, ни после смерти Сталина тройки, как инструмент государственного насилия, не были подвергнуты основательной критике. Единственное нарекание, прозвучавшее в адрес внесудебных органов, сводилось к их якобы некомпетентному использованию со стороны НКВД и милиции. А то, что подобные органы являются незаконными и сами порождают беззаконие, никогда не обсуждалось. Преданным забвению оказалось и самое грубое нарушение законности -- вынесение тройками смертных приговоров за проступки, которые даже тогдашним Уголовным кодексом РСФСР, равно как и кодексами других союзных республик, карались, в самом крайнем случае, наказанием в виде лишения свободы на короткий срок.

            Тем не менее, прозвучавшая в предвоенные годы резкая критика НКВД и Прокуратуры вызвала большие надежды на реабилитацию сотен тысяч неправедно осуждённых граждан. Однако в официальных циркулярах и директивах понятие «реабилитация» отсутствовало. Регулировались детали процесса пересмотра приговоров, вынесенных тройками, и отмены приговора, однако, высшей заповедью оставалось стремление избежать всякого политического или социального риска. С каждым освобождавшимся следовало провести индивидуальную беседу и, к тому же, за освобождённым следовало наблюдать. Об отказе в пересмотре приговоров также следовало сообщать лицам, которых они касались.

            Другая головная боль НКВД и Прокуратуры заключалась в процедуре аннулирования приговоров внесудебных органов. Тем более что они, по утверждению Л. Берия и А. Вышинского, с 1927 г. касались 2,1 млн. человек, имеющих судимость. Предлагалось аннулировать судимость в течение трёх лет после освобождения, при условии хорошего поведения. Однако под эти меры подпадали только приговоры, вынесенные не в соответствии с политической статьей 58. Снятие этих судимостей должно было быть возможным только по решению «особого совещания». В каком объёме действовало «особое совещание», неизвестно. Соображения же Берия и Вышинского подтвердило Политбюро ЦК ВКП (б) 5 апреля 1939 г. Дифференцированный подход был заменён огульным, согласно которому все приговоры, вынесенные тройками, подвергались пересмотру только через «особое совещание». Так фактически была завершена ничтожная бериевская оттепель. К примеру, в Алтайском крае в 1939-1940 гг. было отменено только около 0,35 % всех приговоров, вынесенных здесь тройками. В Карельской АССР из 5 724 осуждённых тройками, на свободу, т.е. из лагеря, были выпущены 2,3 %. Одной из причин такого восстановления законности было то, что доследование и решение о реабилитации осуждённых лиц с самого начала находилось в руках ведомства, осуществлявшего следствие и игравшего главную роль в вынесении приговора тройки.

            В 1956, а затем с новой силой в 1961 г., в рамках общественного осуждения сталинского террора, поднялась волна гражданских реабилитаций. Кстати, важнейшим сторонником реабилитации был в 1956 г. Генеральный прокурор Р. Руденко. И хотя он вёл речь только о внутрипартийных оппозиционерах, но, во-первых, он подчёркивал факт фальсификаций политических процессов со стороны НКВД, во-вторых, демонстративно показывал значимость государственно-правовых принципов. Тогда этот процесс прервался из-за того, что в руководстве было немало людей, кто разделял ответственность за террор, кто боялся прошлого, кто подразумевал сохранение этого инструмента в резерве ради сохранения власти.

                В 80-е годы М. Горбачёв подхватил нить там, где она была оборвана в 60-е годы – произошёл поворот в политике реабилитации. Однако реабилитация осталась актом политико-административного произвола, определявшимся политической целесообразностью, а не правовой корректностью. Изданный Горбачёвым 13 августа 1990 г. указ «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20—50-х гг.» был сформулирован в общей форме и нуждался в уточнениях. Имевшиеся планы общей отмены приговоров, вынесенных внесудебными органами, не были осуществлены. Объяснялось это тем, что таким образом дело могло дойти до реабилитации «изменников Родины и карателей периода Великой Отечественной войны, нацистских преступников, участников бандформирований и их пособников, работников, занимавшихся фальсификацией уголовных дел, а также лиц, совершивших умышленные убийства и другие уголовные преступления». Тем самым, продолжились традиции реабилитации после 50-х гг. – с многочисленными исключениями.

            Трудно предвидеть, как 70-летие прекращения Большого террора будет отмечаться на высшем уровне, но одну проблему общество вправе поставить перед президентом РФ Д.А. Медведевым. Настало время реабилитировать всех без исключения граждан, осуждённых внесудебными чрезвычайными органами, объявить эти органы и их приговоры незаконными. Совершив это, российская власть признает незаконность использования массового террора как формы управления государством.