Мне представляется, что она имеет такое же выдающееся значение как публикация «Тюремных записок Грамши». В определенном смысле даже большее, так как доброе имя Грамши не нуждалось в реабилитации, а в отношении Бухарина дело обстояло не так.
Его политическая и моральная реабилитация произошла в конце Перестройки и через очень короткое время это проблема уже перестала быть актуальной. Более того, в книге Арч. Гетти о Большом терроре автор, используя письма Бухарина из тюрьмы Сталину и игнорируя опубликованное А.М. Лариной письмо Бухарина, написанное им незадолго до ареста, представляет Бухарина как сломленного человека и даже противопоставляет его поведению в тюрьме судьбу Ежова, который, по мнению Гетти, остался до конца коммунистом. Так что в этом смысле ваш сборник важен и в том, что опровергает и эту неоревизионистскую клевету в отношении Бухарина. Но это мое замечание сказано так, между прочим.
А главное заключается, разумеется, в том, что перед читателем встает образ человека, который, оказавшись в невыносимой ситуации предстоящей неизбежной гибели, опороченный клеветой донельзя и к тому же вынужденный в определенной степени следовать навязанным ему «правилам игры», сумел не только выстоять, но и написать работы, которые по существу представляют собой, как мне кажется, осмысление философского наследия Ленина и суммирование своих философских взглядов. Полностью согласен со словами Дитера Улига и Славы Хеделлера – «Рукопись свидетельствует о твердости руки, которая не дрожит ни на одном слове, ни на одной строчке». Также согласен с тем, что эти рукописи были своеобразной подготовкой Бухарина к предстоявшему процессу, выработкой тактической линии поведения на этом процессе, которая по существу опровергла приписываемые ему преступления. В этом несомненный гражданский и человеческий подвиг Бухарина.
В этих работах виден незаурядный человек, глубокий исследователь, мыслитель. На меня сильное впечатление произвели многие главы этих рукописей, особенно о диалектике, по национальному вопросу и некоторые другие. Он остался до конца верным своим взглядам, идеологии, которую воспринял с молодых лет. Разумеется, его представления о гуманном социализме, видение перспективы развития человеческого общества страдают иллюзиями и утопичны. И Бухарин как политический деятель несет свою и немалую долю ответственности за то, что произошло с Россией в прошлом веке. Но также нельзя забывать и о том, что Бухарин был одним из тех, кто понял опасность фашизма и делал все, что мог для мобилизации сил, способных ему противостоять. Впрочем, мне кажется, что и в этих его работах сказывается его представление, что капитализм однозначно перерастает в фашизм, что свидетельствует об определенной односторонности его взглядов. Такой же односторонностью, полагаю, является его представление, что только социализм означает альтернативу фашизму, что противоречит его деятельности по сплочению демократических сил против фашизма.
Рассуждения Бухарина о социализме, о гармоническом совпадении интересов личности с интересами социалистического коллектива, о свободе человека при социализме, о развивающейся связи партии с массами как зародышевой форме преодоления иерархии и тому подобные утверждения читать горько, как и его слова о том, что социализм побеждает «идиотизм деревенской жизни». Достаточно вспомнить состояние советской деревни в те годы, да и много лет спустя. Как произведение теоретической мысли его труд логически обоснован, но в основе этих рассуждений лежит глубоко ошибочный посыл, оторванный от реальной действительности и во многом иллюзорный, особенно, когда речь идет о социалистической советской демократии и воспевается плановое хозяйство.
Как убежденный коммунист Бухарин повторяет тезис о том, что СССР, его беспрерывно увеличивающаяся мощь является путем к социалистическому объединению человечества. Иными словами – это апологетика мировой революции, главным движущим фактором которой является СССР. Эта коминтерновская установка играла на руку Сталину. Не вполне уверен, что «Философские арабески» являются скрытой полемикой Бухарина со сталинизмом. Бухарин понимал, что первым читателем его рукописи, и, возможно, даже единственным, станет Сталин, но я поддерживаю тезис автора предисловия к этой части философа Огурцова о том, что в этом произведении Бухарин отстаивает свои достоинство и честь, подготавливает свое будущее сражение с обвинителем.
Можно, наверное, еще много сказать о «Тюремных рукописях Бухарина» и, несомненно, об этом в дальнейшем будет написано немало. Я лишь хотел поделиться с тобой той радостью, которую получил, прочитав эти рукописи.