ЗАГАДКА ПОЛКОВНИКА СЕРГЕЯ ТЮЛЬПАНОВА

Делал ли С. И. Тюльпанов политику в Восточной Германии? Каким объёмом власти он обладал? Сторонником каких форм и темпов советизации Германии он был? Все эти вопросы активно обсуждаются историками и до сих пор нуждаются в развернутых ответах. Данный сборник позволяет во многом по-иному оценить личность полковника Тюльпанова и его роль в строительстве ГДР.

В деятельности Тюльпанова, как показывают публикуемые документы, просматриваются три периода.

Первый (октябрь 1945 — декабрь 1946 г.) был связан с ростом его авторитета и влияния, значительной самостоятельностью в разработке таких вопросов, как тактика слияния коммунистов и социал-демократов в советской зоне оккупации, установление контроля над либеральными и христианскими демократами, проведение выборов в сентябре–октябре 1946 г.

Второй период (январь 1947 — декабрь 1948 г.) ознаменовался серьёзными ограничениями деятельности Тюльпанова со стороны Москвы. Он вынужден действовать осторожно и сдержанно. Постоянная угроза снятия с должности (в декабре 1946 — январе 1947 г., затем в апреле 1947, апреле 1948, октябре–декабре 1948 г.) заставляет его нервничать, отвлекаться на выяснение настроений в Москве. Кажется, что Тюльпанов не осознаёт смену приоритетов в политике, прежде всего, в оформлении сталинской концепции разделения мира на два противоборствующих «лагеря» (1 е совещание Коминформа в сентябре 1947 г. и др.). Всё это фиксируются лидерами СЕПГ и других партий, изменяет их отношение к Тюльпанову и возглавляемому им Управлению СВАГ.

Третий период (январь–август 1949 г.) связан с потерей политического влияния Тюльпанова, отзывом его в Москву и снятием с должности руководителя Управления информации СВАГ.

Однако так называемая «загадка Тюльпанова» заключается не в его личной судьбе. Через Тюльпанова, как лицо высшей номенклатуры СВАГ, можно приблизиться к пониманию механизмов принятия политических решений, раскрыть те цепочки, которые связывали СВАГ с Москвой, увидеть реальную борьбу «центров власти» вокруг Сталина, в том числе по поводу будущего Германии.

 

ПРОБЕЛЫ В АНКЕТНЫХ ДАННЫХ

В личном листке и в различных анкетах Тюльпанов указывал своего отца как крестьянина. Однако Иван Алексеевич Тюльпанов, отец будущего начальника Управления пропаганды СВАГ, был землемером, окончил лесную школу при Петровской академии, а потом за счёт благотворительного фонда учился за границей. Знал иностранные языки, знал своё дело — управлял лесными угодьями Строгановых в Псковской губернии. В библиотеке семьи Тюльпанова можно было увидеть старые книги, которые в деревенскую «глубинку» того времени не могли придти самотёком: сочинения русских классиков, работы А. Бебеля и Ж. Ренана, труды известных экономистов. В семье, по рассказам, был не только высокий накал духовной жизни, но и политическая ангажированность, органичный демократизм, неприятие сословных и национальных перегородок. Жену себе Иван Алексеевич нашёл в латышской семье — Эльзу Вильгельмовну. В различных анкетах она, по понятным причинам, указывалась как Эльза Васильевна.

Судьба родителей Тюльпанова сложилась трагически — в 1938 г. был репрессирован отец, а в 1940 г. — мать (1). Жестокий урок в 1937 г. получил и сам Тюльпанов, ставший к этому времени кандидатом экономических наук и преподавателем Военно-политической академии в Ленинграде. Будучи убеждён в невиновности своего друга, коллеги и соавтора З. Пиндрика, он пошел за защитой в Смольный. «Бдительные» люди, которые не раз и впредь будут оказываться рядом с ним, «просигнализировали»: Тюльпанов заступается за «врага народа». Решение было столь же быстрое, сколь и зловещее: из партии исключить, из армии уволить, из Академии изгнать. Впрочем, и сама Академия подверглась тотальному разгрому — в 1938 г. её реорганизовали, переименовали и перевели из Ленинграда в Москву.

Что сделал Тюльпанов? Тысячи людей в подобном положении надеются на чудо и в оцепенении ждут трагической развязки. Сергей Иванович не рассчитывал на чудо и нашёл выход, по крайней мере, для себя и своей семьи. Не зная, что его ждёт в будущем, он решительно переломил уклад жизни, карьеру и планы, а вместе с ними — заданный ход событий. Никого не предупредив, он уезжает в деревню под Лугой и устраивается разнорабочим в совхоз. Горячие месяцы — с мая по сентябрь 1938 г. — проводит в деревне, а осенью возвращается в Ленинград и устраивается (в 36 лет!) учеником слесаря на небольшой завод.

Словом, Тюльпанову удалось уцелеть. Возможно, потому, что его «вина» в огромном количестве липовых дел кому-то показалась не столь уж большой. Возможно, потому что Большой террор пошел на убыль, а человек в критический момент не оказался на виду. Может быть, Тюльпанова «прикрыл» один из видных партийных работников Ленинграда, вскоре и сам исчезнувший. Осенью 1938 г. Тюльпанова вызывают в Смольный и он, получив партийный выговор за своё несанкционированное исчезновение, вновь преподаёт политэкономию, сначала в Технологическом институте, затем в Лесотехнической академии, а с января 1941 г. получает назначение заведующим кафедрой политэкономии Ленинских курсов при ЦК ВКП (б). Самое любопытное, что в новом статусе Тюльпанова утвердил А. А. Кузнецов — секретарь Ленинградского горкома партии.

Что в эпизоде 1937–38 гг. может быть любопытно для биографов Тюльпанова?

Опыт стояния на краю пропасти? Когда подобное повторится снова (к примеру, в декабре 1948 г. в ЦК ему придётся оправдываться по поводу ареста его родителей), может быть, будет не так страшно. Готовность к исчезновению с политической арены? В 1949 г. с поста начальника Управления СВАГ, влиявшего на судьбы таких сильных политических лидеров, как Гротеволь, Гермес, Кайзер, Кюльц и др., он перейдёт на позицию незаметного заместителя руководителя кафедры Военно-Морской Академии, вряд ли способного влиять на будущее её выпускников. После разоблачения Берия в Главном политическом управлении (ГлавПУ РККА) Тюльпанова даже поздравят с тем, что он «вообще в живых остался». Однако стремительно оборвавшаяся политическая карьера выведет Тюльпанова в сравнительно свободное, по тем временам, поле деятельности — академическую науку. В 1960 е — 70 е годы он станет довольно известным ученым-экономистом Ленинградского государственного университета.

Конечно, следует обратить внимание и на способность Тюльпанова противостоять несправедливости, кто бы не становился её жертвой. В 1945–1949 гг. он отстоял перед МГБ и Управлением кадров ЦК немало сотрудников Управления пропаганды (информации) СВАГ, а в 1972–1979 гг. — перед КГБ многих сотрудников своей кафедры ЛГУ. Но всё это будет касаться «своих». В отношении немцев, как показывают документы, Тюльпанов не раз использовал запрещённые приёмы, не чурался изощрённых методов интриги, натравливал лидеров партий друг на друга, уделял большое внимание их слабым местам, собирал компрометирующий материал для облегчения избирательной кампании, изолировал непослушных СВАГ деятелей оппозиции.

С первых дней Отечественной войны 1941–1945 гг. Тюльпанов находился в действующей армии: в боях под Лугой — батальонный комиссар, затем — работа в разведке армии, защищавшей Пулковские высоты, служба в Политуправлении фронта в блокадном Ленинграде. Отдел, который возглавлял Сергей Иванович, занимался войсками противника.

Летом 1942 г. последовал перевод на Сталинградский фронт. Повод? «Не сработался со Ждановым». По свидетельству членов семьи, было несколько непосредственных стычек Тюльпанова с А. А. Ждановым (предмет споров неизвестен), после чего последовал отзыв в Москву, в распоряжение ГлавПУ РККА, а оттуда — направление в Сталинград, в Отдел контрпропаганды Политуправления фронта. Там и произошло знакомство Тюльпанова с Л. З. Мехлисом, членом Военного совета армии. С ним не раз потом будут встречи по службе во 2 ом Белорусском и 4 ом Украинском фронтах.

Кузнецов, Жданов, Мехлис. Эти три фигуры, с которыми, так или иначе, в предвоенные и военные годы пересекался Тюльпанов, повлияют и на его будущую судьбу. Кузнецов в 1945–1949 гг. — член Политбюро ЦК ВКП (б), с апреля 1946 г. секретарь ЦК и начальник Управления кадров с правом ведения заседаний Секретариата ЦК. Жданов — член Политбюро и Секретариата ЦК, отвечает за идеологию и внешнюю политику, а с апреля 1946 г. осуществляет руководство Управлением пропаганды и агитации (начальник — Г. Ф. Александров) и Отделом внешней политики (заведующий — М. А. Суслов), с августа 1946 г. председательствует на заседаниях Оргбюро ЦК (вместо Маленкова) (2). Мехлис с 1945 г. — нарком, министр Госконтроля правительства СССР и одновременно председатель Государственной Штатной комиссии при правительстве.

 

МОСКОВСКИЕ КОРИДОРЫ ВЛАСТИ

Возглавив 5 октября 1945 г. Управление пропаганды СВАГ, Тюльпанов сразу подпал под «контроль-руководство-кураторство» нескольких высоких московских инстанций. Военный опыт в контактах с ними уже не срабатывал. Несмотря на решение правительства, утвердившего Тюльпанова в должности начальника Управления СВАГ, приказ заместителя наркома обороны Н. А. Булганина от 20 октября 1945 г., определившего штаты Управления пропаганды СВАГ (3), полковник являлся номенклатурой начальника ГлавПУ генерала И. В. Шикина. Промежуточным звеном между ними был М. И. Бурцев — начальник 7 го Управления ГлавПУ, занимающийся контрпропагандой.

Со времён Гражданской войны ГлавПУ было на правах Отдела ЦК. Но если до 1941 г. оно ориентировалось на Управление агитации и пропаганды ЦК, то после 1945 г. надо было согласовывать свои действия не только с этим Управлением и его начальником Г. Ф. Александровым, креатурой Г. М. Маленкова, но и новым Отделом ЦК, занимающимся внешнеполитическими вопросами. В принципе, без ведома этих двух подразделений ГлавПУ ничего серьёзного в отношении Тюльпанова и его Управления не предпринимал. Тюльпанов, скорее всего, понимал это, знал как о мнимой, показной самостоятельности Шикина и Бурцева, так и об их зависимости от информации, которая поступала из Управления пропаганды СВАГ.

Реально Тюльпанов и его ведомство были подчинены Отделу внешней политики ЦК ВКП (б) во главе с М. А. Сусловым и его заместителям — сначала А. С. Панюшкину, а затем Б. Н. Пономареву и Л. С. Баранову. Именно в этом отделе подготавливались информация, проекты постановлений и директив, которые затем передавались наверх. Начиная с апреля 1946 г., т. е. времени назначения Суслова заведующим Отделом внешней политики (с декабря 1945 по апрель 1946 г. — Отдел международной информации) (4), складывается довольно устойчивая цепочка связи: Тюльпанов — Суслов (с апреля 1948 г. — Баранов или Пономарев), Суслов — Жданов или члены Политбюро, в рассылку. Все другие цепочки прохождения информации (Тюльпанов–Шикин–Суслов, Тюльпанов–Бурцев–Суслов) были неустойчивыми.

С приходом Суслова Отдел внешней политики заметно расширил свои функции, и, прежде всего, право на расстановку кадров, в том числе в МИД СССР. У Отдела появляется и новый аспект деятельности — «оперативная работа», которая предусматривала наблюдение за методами пропаганды, изучение кадров в различных советских организациях за рубежом и др. Однако Суслов в июне 1946 г. пишет Жданову: «Прошу предоставить Отделу внешней политики возможность получать материалы министерства иностранных дел, как-то: отчёты, доклады, письма и шифрограммы послов, посланников и консулов, а также другие материалы о политическом положении стран и внешней политике их правительств. Прошу также предоставить возможность руководству Отдела знакомиться с решениями ЦК ВКП (б) по внешней политике СССР по отдельным странам и отдельным международным проблемам» (5).

Может показаться, что требование Суслова было связно с практикой принятия решения узким кругом членов Политбюро, когда выписки решений по внешнеполитическим вопросам миновали Отдел внешней политики. Кстати, такая практика продолжалась до смерти Сталина: каждый должен знать столько, сколько ему полагается (или сколько решит «хозяин») — не более того. Вряд ли Суслов мог надеяться на изменение сложившихся иерархических устоев. Скорее всего, он надеялся на постепенное расширение роли своего Отдела через всё большее подчинение Министерства иностранных дел ЦК ВКП (б). Намечалось скрытое столкновение с В. М. Молотовым — наркомом, министром иностранных дел и его заместителем А. Я. Вышинским, которые связывались со СВАГ через А. А. Соболева, а затем В. С. Семенова — политсоветников Главноначальствующего СВАГ.

Политсоветник и его аппарат ревниво «наблюдали» за Тюльпановым и его Управлением. Профессиональное соперничество подпитывалось ведомственными обстоятельствами. Если за Тюльпановым стояли не просто «главпуровцы», но и фронтовики, то за Соболевым, потом Семеновым — «мидовцы» и, скажем так, тыловики. Необходимо было время для устранения этого психологического неравенства. Вспышки борьбы МИДа (а значит, и правительства) и Отдела внешней политики (ЦК), безусловно, давали о себе знать в Берлине. Перед Сусловым стояла весьма сложная задача. С одной стороны, он не питал симпатий к Тюльпанову (по свидетельству членов семьи, между Сергеем Ивановичем и Сусловым даже произошла открытая стычка во время II съезда СЕПГ). С другой стороны, Суслов не мог не понимать, что поспешное устранение Тюльпанова автоматически усилило бы позиции Семенова и стоящего за ним МИД.

Что касается собственно Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП (б), то следы его серьёзного влияния на СВАГ практически не обнаруживаются. Частая апелляция начальника ГлавПУ Шикина к начальнику Управления Александрову по поводу немецких дел не должны обманывать. Если Александров и подключался к работе комиссии по проверке тюльпановского управления и участвовал в подготовке решения ЦК о его работе (октябрь 1946 — январь 1947 г., апрель 1947 г.), то только по настоянию Жданова. Ну, а когда в сентябре 1947 г. Управление пропаганды ЦК возглавил Суслов, то он как секретарь ЦК предпочёл решать дела СВАГ через другой свой отдел — Отдел внешней политики.

При всей важности названных инстанций все кадровые вопросы по СВАГ решались в Управлении кадров ЦК, подчинённого члену Политбюро и секретарю ЦК Кузнецову, и Государственной штатной комиссии при правительстве, возглавляемой Мехлисом. Устойчивость Тюльпанова на протяжении четырёх послевоенных лет зависела именно от этих двух человек. Архивы подчинённых им ведомств, видимо, ещё долго будут оставаться недоступными. Но известно, к примеру, что каждый раз приезжая в Москву Тюльпанов навещал Мехлиса.

На заседаниях Секретариата ЦК ВКП (б) — этой одной из олигархических инстанций партии — сходились и сталкивались интересы всех перечисленных ведомств. Первый раз доклад Тюльпанова о политическом положении в Германии был заслушан 9 декабря 1946 г. Тогда и прозвучали первые предупреждения в его адрес со стороны Кузнецова, ведущего Секретариат. Он признал доклад «неудовлетворительным». Однако более симптоматично прозвучали другие его слова: «Я удивился, мне страшно стало, когда из доклада выяснилось, что Тюльпанов решает общие политические вопросы в Германии, что он является лидером. Чересчур смело это. Если бы вы, т. Тюльпанов, имели партийную скромность, вы бы сказали, когда не можете разрешить какой-нибудь вопрос, я должен в ЦК посоветоваться. Мы, секретари ЦК, очень многих вопросов не решаем самостоятельно, в этих случаях мы или между собой советуемся, а очень часто ставим выше, перед тов. Сталиным, и по каждому вопросу получаем совет, по каждому вопросу получаем указания, а вы чересчур самостоятельно решаете» (6).

На этом заседании Секретариата была создана комиссия по проверке пропаганды в Германии. В её состав вошли Александров, Суслов, Шикин, Лозовский, Малик, Панюшкин, Макаров, Кузаков, Бурцев, Тюльпанов и Струнников. Дважды затем на Секретариат выносился вопрос непосредственно об Управлении пропаганды СВАГ и лично Тюльпанове. Первый раз, 25 апреля 1947 г., никакого решения по Управлению принято не было. Состоялось лишь общее решение о недостатках в работе с кадрами СВАГ. Кузнецову, Александрову и Шикину поручалось подобрать другую кандидатуру вместо Тюльпанова (7). В то же время, судя по проекту не принятого решения об Управлении, за рассмотрение и утверждение его штатов отвечал Мехлис (8). Поручение по поводу другой кандидатуры тогда выполнено не было. Причины пока неизвестны.

В сентябре–октябре 1948 г. вновь был подготовлен проект постановления ЦК «О работе Управления СВАГ», где опять Кузнецову и Шикину предлагалось подобрать кандидатуру вместо Тюльпанова (9). Но этот проект даже не был вынесен на заседание Секретариата. Любопытно, что ни разу Секретариат, а тем более Оргбюро и Политбюро ЦК не рассматривали вопросов о непосредственных начальниках Тюльпанова.

 

НЕПОСРЕДСТВЕННЫЕ НАЧАЛЬНИКИ

Отношения Тюльпанова с Главноначальствующими СВАГ Жуковым и Соколовским довольно достоверно описаны в литературе (10). Непосредственно же, в решении внутренних вопросов советской зоны с октября 1945 по март 1947 г. Тюльпанов подчинялся члену Военного Совета по делам СВАГ генерал-лейтенанту Ф. Е. Бокову. Тем не менее, не удалось обнаружить ни одного документа за его подписью по делам Управления пропаганды СВАГ. Видимо, не случайно в СВАГ распространилось мнение о том, что, к примеру, Вальтер Ульбрихт обязательно спрашивает: «От кого пришли — от Бокова или Тюльпанова?». Заместитель Тюльпанова В. А. Здоров прямо заявил членам комиссии ЦК о том, что «Боков всё время уходит от принятия решений по важнейшим принципиальным политическим вопросам» (11). Известно также, что Боков покинул Берлин в результате ультиматума Тюльпанова перед ЦК и ГлавПУ.

Следующим начальником Тюльпанова с апреля 1947 по май 1948 г. был заместитель Главноначальствующего СВАГ по политической части генерал-лейтенант В. Е. Макаров. Однако по причине его постоянной болезни Тюльпанову приходилось решать все вопросы напрямую с ГлавПУ и ЦК. Сменивший Макарова в июне 1948 г. генерал-лейтенант А. Г. Русских, в отличие от своих предшественников, имел проблемы не с Тюльпановым, судьба которого в ЦК к этому времени уже была предрешена, а с политсоветником Семеновым. Достаточно познакомиться с показательным диалогом между ними по поводу публикации одного материала в газете СВАГ «Русское Слово». Придя к Русских обсуждать штаты Управления политсоветника, Семенов увидел заместителя редактора газеты Филатова и высказал ему замечание по поводу отмены его распоряжения о публикации полностью выступления председателя Немецкой экономической комиссии Г. Pay. Далее последовал такой разговор:

«Русских: Я являюсь начальником над Политуправлением и ты, Семенов, не имеешь никакого права делать замечания начальнику Политуправления (речь идёт о А. Г. Руссове)…

Семенов: Я в СВАГ являюсь представителем правительства и газета “Советское Слово” не только орган Политуправления, но и всего СВАГ. За внешнеполитический отдел этой газеты, безусловно, несу ответственность и я. Я не пытаюсь вмешиваться в дела Политуправления и не претендую на руководство газетой, но прошу хотя бы сообщать мне предварительно, если мои указания отменяются.

Русских: Никакой ты не представитель правительства и не главноначальствующий. Я здесь представитель ЦК и командовать Политуправлением и делать замечания исполняющему обязанности начальника Политуправления мы тебе не позволим.

Семенов: Вопрос о замечании Филатову я считаю не принципиальным и беру свои слова обратно… Мы должны будем обсудить более глубокий вопрос, проявлением которого является настоящий разговор, а именно: вопрос о взаимоотношениях и функциях заместителя главноначальствующего и политсоветника. Этот вопрос возникал всякий раз, когда сменялся заместитель главноначальствующего.

Русских: …Я своё место в СВАГ нашёл, руковожу Политуправлением, Управлением информации и Бюро Информации. Тюльпанову я дал приказ, чтобы он о всех твоих распоряжениях докладывал мне» (12).

История отношений Тюльпанова и Семенова заслуживает специального анализа. Их явное и скрытое противостояние обозначим здесь лишь несколькими штрихами. Семенова — креатуру и фаворита Вышинского — явно недолюбливали в Управлении кадров ЦК, о чём было хорошо известно Жданову и Суслову. Трудно сказать, знал ли об этом Тюльпанов. Во всяком случае, у него не было никаких проблем с предшествующим политсоветником — Соболевым, назначенным решением Политбюро 6 августа 1945 г. И с Семеновым Тюльпанов пытался держаться корректно, но твёрдо. К тому же, к моменту назначения Семенова политсоветником (15 мая 1946 г.) у Тюльпанова сложился огромный политический капитал и завидная популярность в советской зоне оккупации. Немецкие коллеги порой именно Тюльпанова воспринимали как «всемогущего» политсоветника. В принципе, и Семенов (до 1948 г.) открыто не вмешивался в тюльпановские дела в зоне — слишком много дел у него было в Союзническом Контрольном Совете. Однако несколько «чёрных шаров» по поводу тюльпановского руководства Семенов, на всякий случай, запустил. Сначала руками своего заместителя И. Ф. Филиппова (13), а затем и сам — сигналами о разных несправдливостях, творимых Тюльпановым, к примеру, в отношении председателя «Культурбунда» Й. Бехера.

Открытое столкновение Семенова и Тюльпанова началось лишь после того, когда участь последнего в Москве была уже практически решена. В марте 1949 г. на собрании партийного актива СВАГ оба руководителя публично продемонстрировали свои разногласия. Тем не менее, 11 мая Тюльпанову было присвоено звание генерал-майора. А в августе руководитель службы контрразведки в СВАГ генерал-лейтенант Н. К. Ковальчук передал министру государственной безопасности В. С. Абакумову «компрометирующий» материал на Тюльпанова. Якобы он знал о предательстве сотрудника своего Управления, но не передал его в руки органов безопасности, к тому же, занимался вымогательством в своекорыстных целях. Абакумов просил Маленкова отозвать Тюльпанова из Германии (14). Двумя днями позже Суслов распорядился, чтобы ГлавПУ под служебным предлогом вызвало Тюльпанова в Москву, чтобы допросить его относительно предъявленных ему обвинений. 25 августа Тюльпанов вылетел в Москву, где его сразу же поместили в военный санаторий. Там он и ждал решения своей участи (15). 18 сентября Секретариат ЦК принял решение об отзыве Тюльпанова из Германии (16).

Семенов мог праздновать окончательную победу над своим оппонентом — 5 ноября 1949 г. Политбюро приняло решение о создании Советской контрольной комиссии в ГДР и переводе тюльпановского Управления информации в аппарат политсоветника (17).

Фигура Тюльпанова, как видно, позволяет приблизиться к множеству различных цепочек связей внутри СВАГ и вне её. Постоянные конфликты вокруг личности и политической линии Тюльпанова показывают, что в Москве имелись различные, конкурирующие друг с другом представления о решающем для Германии пути развития. Как это ни парадоксально, нечёткость представлений о будущем Германии, противоречивость указаний сверху, неунифицированность прохождения сигналов из Кремля создавали возможность для различных вариантов процесса советизации Восточной Германии, а, следовательно, и решения германского вопроса. Однако фиаско Тюльпанова, победа линии, направленной на раскол Германии, означали конец возможности перебора вариантов развития советской политики. Возглавившие в 1949 г. Советскую Контрольную Комиссию в Германии маршал В. И. Чуйков и политсоветник Семенов своими действиями в 1950–1952 гг. резко сузили возможности руководителей молодой ГДР апеллировать к тем или иным мнениям и структурам в Москве. В этом отношении время СВАГ может показаться, как это не странно, временем выбора и надежд на иные варианты развития событий в Германии и послевоенных советско-немецких отношений.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1. См.: СВАГ. Управление пропаганды (информации) и С. И. Тюльпанов. 1945–1949. Сб. документов. Под ред. Б. Бонвеча, Г. Бордюгова, Н. Неймарка. — М., 1994. С.234–235.

2. РГАСПИ. Ф.17. Оп.3. Д.1059. Л.97.

3. Там же. Оп.127. Д.1113. Л.39.

4. Там же. Д.1057. Л.3.

5. Там же. Оп.128. Д.846. Л.53.

6. Там же. Оп.121. Д.640. Л.8.

7. Там же. Оп.117. Д.758. Л.160.

8. Там же. Л.162.

9. Там же. Оп.128. Д.572. Л.19.

10. См.: Tjulpanow Sergej. Deutschland nach dem Kriege (1945–1945). — Berlin, 1987.

11. РГАСПИ. Ф.17. Oп.128. Д.150. Л.56.

12. Там же. Oп.136. Д.6. Л.150–151.

13. Там же. Oп. 127. Д.1090. Л.192–194.

14. Там же. Оп.118. Д.657. Л.183–185.

15. Запись интервью с членами семьи С. И. Тюльпанова.

16. РГАСПИ. Ф.17. Оп.118. Д.567. Л.181–182.

17. Там же. Оп.3. Д.1074. Л.322, 328.